Сообщений в теме: 10

[Зверобой]

[Celb]

Воистину Воскресе!!!

[ВОЛК528]

Воистину Воскресе.

[Дмитрий Т]

Во истину воскресе!

[КОТ72]

Воистину Воскресе! С Праздником!

[Бутер]

Воистину Воскресе!!!

[AlexNaumow]

Гагарин вроде полетел... А все о яйцах да о куличах...

[kadet]

Пасхонавты :)

[Зверобой]

Гагарин вроде полетел... А все о яйцах да о куличах...

Ага. Полетел. И долетался. 

[Minimus]

А что? Нужно уважать, хотя-бы, как традицию. Традиции сохраняют общество, отказ от них порождает либерастию...

[leonardo]

ПАСХАЛЬНОЕ

 

А между тем благая весть — 

всегда в разгар триумфа ада, 

и это только так и есть, 

и только так всегда и надо! 

 

Когда, казалось, нам велят — 

а может, сами захотели, — 

спускаться глубже, глубже в ад 

по лестнице Страстной недели: 

 

все силы тьмы сошлись на смотр, 

стесняться некого — а че там; 

бежал Фома, отрекся Петр, 

Иуда занят пересчетом, — 

 

но в мир бесцельного труда 

и опротивевшего блуда 

вступает чудо лишь тогда, 

когда уже никак без чуда, 

 

когда надежда ни одна 

не намекает нам, что живы, 

и перспектива есть одна — 

отказ от всякой перспективы.

 

На всех углах твердят вопрос, 

осклабясь радостно, как звери: 

«Уроды, где же ваш Христос?» 

А наш Христос пока в пещере, 

 

в ночной тиши. От чуждых глаз 

его скрывает плащаница. 

Он там, пока любой из нас 

не дрогнет и не усомнится 

 

(не усомнится только тот 

глядящий пристально и строго 

неколебимый идиот, 

что вообще не верит в Бога).

 

Земля безвидна и пуста. 

Ни милосердия, ни смысла. 

На ней не может быть Христа, 

его и не было, приснился. 

 

Сыскав сомнительный приют, 

не ожидая утешенья, 

сидят апостолы, и пьют, 

и выясняют отношенья:

 

— Погибло все. Одни мечты. 

Тут сеять — только тратить зерна.

— Предатель ты.

— Подослан ты.

— Он был неправ.

— Неправ?!

— Бесспорно. 

 

Он был неправ, а правы те. 

Не то, понятно и дитяти, 

он вряд ли был бы на кресте, 

что он и сам предвидел, кстати. 

 

Нас, дураков, попутал бес…

Но тут приходит Магдалина 

и говорит: «Воскрес! Воскрес! 

Он говорил, я говорила!» 

 

И этот звонкий женский крик 

среди бессилия и злобы 

раздастся в тот последний миг, 

когда еще чуть-чуть — и все бы.

 

Глядишь кругом — земля черна. 

Еще потерпим — и привыкнем. 

И в воскресение зерна 

никто не верит, как Уитмен. 

 

Нас окружает только месть, 

и празднословье, и опаска, 

а если вдруг надежда есть — 

то это все еще не Пасха. 

 

Провал не так еще глубок. 

Мы скатимся к осипшим песням 

о том, что не воскреснет Бог, 

а мы подавно не воскреснем. 

 

Он нас презрел, забыл, отверг, 

лишил и гнева, и заботы; 

сперва прошел страстной четверг, 

потом безвременье субботы, — 

 

и лишь тогда ударит свет, 

его увижу в этот день я: 

не раньше, нет, не позже, нет, — 

в час отреченья и паденья.

 

Когда не десять и не сто, 

а миллион поверит бреду; 

когда уже ничто, ничто 

не намекает на победу, — 

 

ударит свет и все сожжет, 

и смерть отступится, оскалясь. 

Вот Пасха. Вот ее сюжет. 

Христос воскрес.

 

А вы боялись.

 

Д. БЫКОВ